Пятидесятые. «В моём болоте соловьи поют…». «Знаю, за что…».
Пятидесятые.
«В моём болоте соловьи поют…»
«Знаю, за что…»
ПЯТИДЕСЯТЫЕ
Днём — на «железке», на мануфактуре,
к ночи раскладывали лото.
И не роптали на жизнь, ну а кто
вдруг начинал, тут же в голос бабули
шикали: «Что это ты, понимаешь,
жалишься, ведь не война, не война-то!..»
И позволялось лишь тёте Наташе,
вдовой, рыдать, как весной в 45-м.
***
Каждый кулик своё болото хвалит.
В моём болоте соловьи поют
заливисто, как в тридесятом царстве,
черёмуха и яблони цветут
без разрешения муниципальной власти;
на лавке маракуют мужики,
чем наступление весны отметить,
и дева, ненавистные чулки
оставив дома, расставляет сети
невидимые; я домой иду
уставший, будто ломовой коняга,
чтоб вновь нырнуть в болото поутру.
Я — не кулик, а вот хвалю, однако.
***
Знаю, за что…
Ещё бы ведать, зачем
испытания посылает —
потери близких.
И всё же
у седых у храмовых стен
Ему я кланяюсь низко.
Есть надежда,
что поймёт и простит,
что не отнимет последнего —
этой надежды.
Вот Он с иконы
посветлевшей глядит
и слезятся
Его милосердные вежды.